Как известно, судебные ошибки могут быть связаны не только с собственными ошибками, допускаемыми судьями, но также и ошибками, обусловленными прежде всего качеством российского и международного права.
В своём коротком выступлении хотелось бы прежде всего остановиться на ошибках, допускаемых в судах в связи с качеством современного права.
Прежде всего хотелось бы коротко остановиться на отдельных теоретических проблемах, связанных с моим выступлением. В юридической литературе активно обсуждается вопрос о том, возможна ли конкретизация права только в правотворческом процессе либо, в частности, и в процессе судебного правоприменения.
На мой взгляд, конкретизация права возможна только в результате правотворческой деятельности управомоченных органов и лиц.
Многие научные и практические работники так же, думаю, спорно не разграничивают, смешивают и даже отождествляют понятия «конкретизация» и «толкование» права.
Как представляется, толкование права ограничивается только уяснением и разъяснением, например, судьями в процессе правоприменения имеющихся принципов и норм права.
Вместе с тем конкретизация права характеризуется выработкой в процессе правотворческой деятельности управомоченных органов и лиц более детальных, дополнительных, уточняющих и т.д. принципов и норм права в соответствии с имеющимися принципами и нормами права, имеющими большую юридическую силу.
Переходя далее к практическим вопросам, связанным с моим выступлением, и учитывая регламент нашей конференции, в основном считаю необходимым затронуть лишь некоторые наиболее значимые для судей проблемы конкретизации Конституции России.
Прежде всего хотелось бы остановиться на анализе терминов «подведомственность» и «подсудность», содержащихся в ГПК РФ и АПК РФ.
В то же время в ст. 126 Конституции России содержится лишь термин «подсудность». В ФКЗ «О судах общей юрисдикции» и ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» применяется термин «компетенция», а не «подведомственность».
Е.В. Васьковский – классик российского процессуального права писал: « … подведомственность или родовая подсудность». Следовательно, Е.В. Васьковский отождествлял понятия «подведомственность» и «подсудность».
Термин «подведомственность» этимологически происходит от слова «ведомство», означающее учреждение или совокупность учреждений, обслуживающих какую-либо область государственного управления.
В соответствии с Конституцией России таким «ведомством», а точнее органом государственной власти является суд.
При таком подходе термин «подведомственность», содержащийся в ГПК РФ и АПК РФ, представляется дискуссионным.
Считаю теоретически возможным в будущем ГПК РФ ограничиться только одним термином «подсудность».
Думаю, такой вывод приобретает ещё большую актуальность в связи с предстоящим объединением Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Как известно, Закон Российской Федеральный о поправке Конституции Российской Федерации от 27 ноября 2013г. №СФ-6 « О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» опубликован в Российской газете 4 декабря 2013 г.
Считаю также необходимым установить в Конституции России, Кодексах и других федеральных законах юридическую природу самой Конституции. Нередко не только в юридической литературе, но и в судебных актах, на мой взгляд, спорно Конституцию России называют «Основным законом», хотя такой термин в тексте Конституции отсутствует.
Как представляется, Конституция России является основополагающим видом национальных нормативных правовых актов. В частности, такой вывод возможно сделать в результате буквального толкования статьи 11 ГПК РФ, называющейся «Нормативные правовые акты, применяемые судом при решении гражданских дел». В этой статье в числе иных нормативных правовых актов называется также и Конституция России.
К сожалению, ни в одном российском кодексе или других федеральных законах не конкретизируется конституционная норма о том, что «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу». Например, часть первая статьи 3 ГК РФ ограничивается лишь следующим положением: «В соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации».
В то же время ГК РФ (как и другие Кодексы) оставляет открытым вопрос о том, с каким способом защиты заявитель имеет право обращаться в суд в случае несоответствия Конституции России, например, норм права, содержащихся в федеральном законе?
Статья 12 ГК РФ предусматривает возможность обращения в суд с заявлением «О неприменении судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащего закону». Возникает вопрос: почему противоречащего только закону, если согласно части 1 статьи 15 Конституции «высшую юридическую силу имеет не закон, а Конституция РФ».
Считаю также необходимым и в целом высказать на конференции свою позицию о способах защиты каких-либо прав (в том числе трудовых, семейных и т.д.)
На мой взгляд, прежде всего способы защиты соответствующих прав должны быть исчерпывающе установлены в Кодексах и других федеральных законах, регулирующих данные общественные отношения. Как, например, это зафиксировано в статьях 12 ГК РФ и 11 ЖК РФ.
Вместе с тем на практике судьи нередко, думаю, спорно полагают, что заявители при обращении в суд не ограничены какими – либо правовыми рамками, установленными федеральными законами, и абсолютно свободны в выборе способа защиты своих прав. Такой подход представляется по меньшей мере спорным, поскольку право в целом можно определить как свободу в несвободе, ограниченной федеральными законами. Примеров судебных ошибок в этой связи, к сожалению, немало. Приведу только два, полагаю, антипримера из современной судебной практики.
Первый пример. В нашей стране широко распространена практика обращения граждан в суд с иском «о признании не приобретшим право на жилую площадь». Во-первых, такого способа защиты жилищных прав нет в статье 11 ЖК РФ и других федеральных законах. Во-вторых, неизбежно возникает вопрос: в случае удовлетворения такого иска как будет исполняться данное судебное решение?
Второй пример связан с широко распространённым и в России, в том числе в г. Москве, скрытыми фактически трудовыми отношениями. Особенно с их наиболее распространённым видом, характеризующимся отсутствием какого-либо договора вообще.
Традиционно в этих случаях граждане обращаются в суд с заявлением о «признание трудового договора действительным, состоявшимся, заключенным и т.д.».
Вместе с тем, во-первых, в пункте 5 части второй статьи 16 ТК РФ установлен иной способ защиты – «О заключении трудового договора». Во-вторых, в случае удовлетворения иска, например, о признании трудового договора действительным или заключенным неизбежно возникает вопрос: как такое решение возможно исполнить?
В связи с изложенным и с целью конкретизации части 1 статьи 46 Конституции России, согласно которой «каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод», предлагаю.
Первое: установить в Кодексах и других федеральных законах исчерпывающий перечень способов защиты соответствующих прав.
Второе: в судебных заседаниях разъяснять участникам процесса, что их право обращения в суд ограничено способами защиты, только прямо предусмотренными Кодексами и другими федеральными законами.
Третье: в случаях обращения в суд со способами защиты, не предусмотренными Кодексами или другими федеральными законами, суду должно быть представлено право отказывать в исках. Ибо решения в пользу истцов в этих случаях исполнять практически невозможно.
Следующая проблема – прямое применения судами Конституции России. Как известно, в части 1 статьи 15 Конституции России установлено: Конституция имеет не только высшую юридическую силу, но и прямое действие.
К сожалению, ни в одном Кодексе или другом федеральном законе не конкретизирована конституционная норма права о прямом применении Конституции. Так, в части первой статьи 5 ТК РФ записано: «Регулирование трудовых отношений и иных непосредственно связанных с ними отношений в соответствии с Конституцией… осуществляется…». Однако судебная практика доказывает: нередко трудовые отношения регулируются различными нормативными правовыми актами не в соответствии, а в нарушение Конституции. Возникает сложнейший вопрос: как должен поступать судья в этих случаях?
В самом общем виде в части второй статьи 11 ГПК РФ записано: «суд, установив при разрешении гражданского дела, что нормативный правовой акт не соответствует нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, применяет нормы акта, имеющего наибольшую юридическую силу».
В соответствии с конституционной нормой о прямом применении Конституции представляется дискуссионной и часть восьмая статьи 5 ЖК РФ, согласно которой « В случае несоответствия норм жилищного законодательства, содержащихся в федеральных законах и иных нормативных правовых актах Российской Федерации, законах и иных нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, нормативных правовых актах органов местного самоуправления, положениям настоящего Кодекса применяются положения Кодекса». Возникает вопрос: почему только Кодекса, а не Конституции России?
Учитывая изложенные проблемы, считаю необходимым дополнить Кодексы и другие федеральные законы нормами права, конкретизирующими конституционную норму о высшей юридической силе Конституции.
В современной судебной практике также возник вопрос о формах международного и российского права и о соотношении их между собой. На мой взгляд, это - один из важнейших и сложнейших вопросов, не разрешенный до настоящего времени в науке, Конституции России, Кодексах и других федеральных законах.
В части 4 статьи 15 Конституции России установлено только, что лишь «правила» международных договоров имеют большую юридическую силу чем «правила», предусмотренные законом.
К сожалению, как в Конституции России, так и в других нормативных правовых актах ничего не говорится о других формах международного права и о соотношении их между собой, а также о соотношении иных форм международного права с другими формами российского права.
Вместе с тем судебная практика неизбежно порождает всё новые и новые вопросы. Например, вопрос о соотношении международных договоров и Конституции России.
Так, с одной стороны, согласно части 3 статьи 32 Конституции России « Не имеют право избирать и быть избранными граждане, … содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда».
С другой стороны, 4 июля 2013 года Европейский Суд по правам человека вынес постановление по делу «Ангутов и Гладков против России», в котором признал нарушение статьи 3 Протокола №1 вследствие ограничения в российском праве избирательного права лиц, осужденных к лишению свободы по приговору суда.
В связи с изложенными теоретическими и правовыми аргументами, считаю возможным сделать несколько итоговых предложений.
Первое: необходимо в ближайшее время разработать и принять федеральные законы «О конкретизации права»; «О толковании права» и «О формах международного и национального права, реализуемых в России».
Второе и главное: необходимо разработать и принять соответствующие изменения и дополнения в Конституцию России.
В своём коротком выступлении хотелось бы прежде всего остановиться на ошибках, допускаемых в судах в связи с качеством современного права.
Прежде всего хотелось бы коротко остановиться на отдельных теоретических проблемах, связанных с моим выступлением. В юридической литературе активно обсуждается вопрос о том, возможна ли конкретизация права только в правотворческом процессе либо, в частности, и в процессе судебного правоприменения.
На мой взгляд, конкретизация права возможна только в результате правотворческой деятельности управомоченных органов и лиц.
Многие научные и практические работники так же, думаю, спорно не разграничивают, смешивают и даже отождествляют понятия «конкретизация» и «толкование» права.
Как представляется, толкование права ограничивается только уяснением и разъяснением, например, судьями в процессе правоприменения имеющихся принципов и норм права.
Вместе с тем конкретизация права характеризуется выработкой в процессе правотворческой деятельности управомоченных органов и лиц более детальных, дополнительных, уточняющих и т.д. принципов и норм права в соответствии с имеющимися принципами и нормами права, имеющими большую юридическую силу.
Переходя далее к практическим вопросам, связанным с моим выступлением, и учитывая регламент нашей конференции, в основном считаю необходимым затронуть лишь некоторые наиболее значимые для судей проблемы конкретизации Конституции России.
Прежде всего хотелось бы остановиться на анализе терминов «подведомственность» и «подсудность», содержащихся в ГПК РФ и АПК РФ.
В то же время в ст. 126 Конституции России содержится лишь термин «подсудность». В ФКЗ «О судах общей юрисдикции» и ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» применяется термин «компетенция», а не «подведомственность».
Е.В. Васьковский – классик российского процессуального права писал: « … подведомственность или родовая подсудность». Следовательно, Е.В. Васьковский отождествлял понятия «подведомственность» и «подсудность».
Термин «подведомственность» этимологически происходит от слова «ведомство», означающее учреждение или совокупность учреждений, обслуживающих какую-либо область государственного управления.
В соответствии с Конституцией России таким «ведомством», а точнее органом государственной власти является суд.
При таком подходе термин «подведомственность», содержащийся в ГПК РФ и АПК РФ, представляется дискуссионным.
Считаю теоретически возможным в будущем ГПК РФ ограничиться только одним термином «подсудность».
Думаю, такой вывод приобретает ещё большую актуальность в связи с предстоящим объединением Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Как известно, Закон Российской Федеральный о поправке Конституции Российской Федерации от 27 ноября 2013г. №СФ-6 « О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» опубликован в Российской газете 4 декабря 2013 г.
Считаю также необходимым установить в Конституции России, Кодексах и других федеральных законах юридическую природу самой Конституции. Нередко не только в юридической литературе, но и в судебных актах, на мой взгляд, спорно Конституцию России называют «Основным законом», хотя такой термин в тексте Конституции отсутствует.
Как представляется, Конституция России является основополагающим видом национальных нормативных правовых актов. В частности, такой вывод возможно сделать в результате буквального толкования статьи 11 ГПК РФ, называющейся «Нормативные правовые акты, применяемые судом при решении гражданских дел». В этой статье в числе иных нормативных правовых актов называется также и Конституция России.
К сожалению, ни в одном российском кодексе или других федеральных законах не конкретизируется конституционная норма о том, что «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу». Например, часть первая статьи 3 ГК РФ ограничивается лишь следующим положением: «В соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации».
В то же время ГК РФ (как и другие Кодексы) оставляет открытым вопрос о том, с каким способом защиты заявитель имеет право обращаться в суд в случае несоответствия Конституции России, например, норм права, содержащихся в федеральном законе?
Статья 12 ГК РФ предусматривает возможность обращения в суд с заявлением «О неприменении судом акта государственного органа или органа местного самоуправления, противоречащего закону». Возникает вопрос: почему противоречащего только закону, если согласно части 1 статьи 15 Конституции «высшую юридическую силу имеет не закон, а Конституция РФ».
Считаю также необходимым и в целом высказать на конференции свою позицию о способах защиты каких-либо прав (в том числе трудовых, семейных и т.д.)
На мой взгляд, прежде всего способы защиты соответствующих прав должны быть исчерпывающе установлены в Кодексах и других федеральных законах, регулирующих данные общественные отношения. Как, например, это зафиксировано в статьях 12 ГК РФ и 11 ЖК РФ.
Вместе с тем на практике судьи нередко, думаю, спорно полагают, что заявители при обращении в суд не ограничены какими – либо правовыми рамками, установленными федеральными законами, и абсолютно свободны в выборе способа защиты своих прав. Такой подход представляется по меньшей мере спорным, поскольку право в целом можно определить как свободу в несвободе, ограниченной федеральными законами. Примеров судебных ошибок в этой связи, к сожалению, немало. Приведу только два, полагаю, антипримера из современной судебной практики.
Первый пример. В нашей стране широко распространена практика обращения граждан в суд с иском «о признании не приобретшим право на жилую площадь». Во-первых, такого способа защиты жилищных прав нет в статье 11 ЖК РФ и других федеральных законах. Во-вторых, неизбежно возникает вопрос: в случае удовлетворения такого иска как будет исполняться данное судебное решение?
Второй пример связан с широко распространённым и в России, в том числе в г. Москве, скрытыми фактически трудовыми отношениями. Особенно с их наиболее распространённым видом, характеризующимся отсутствием какого-либо договора вообще.
Традиционно в этих случаях граждане обращаются в суд с заявлением о «признание трудового договора действительным, состоявшимся, заключенным и т.д.».
Вместе с тем, во-первых, в пункте 5 части второй статьи 16 ТК РФ установлен иной способ защиты – «О заключении трудового договора». Во-вторых, в случае удовлетворения иска, например, о признании трудового договора действительным или заключенным неизбежно возникает вопрос: как такое решение возможно исполнить?
В связи с изложенным и с целью конкретизации части 1 статьи 46 Конституции России, согласно которой «каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод», предлагаю.
Первое: установить в Кодексах и других федеральных законах исчерпывающий перечень способов защиты соответствующих прав.
Второе: в судебных заседаниях разъяснять участникам процесса, что их право обращения в суд ограничено способами защиты, только прямо предусмотренными Кодексами и другими федеральными законами.
Третье: в случаях обращения в суд со способами защиты, не предусмотренными Кодексами или другими федеральными законами, суду должно быть представлено право отказывать в исках. Ибо решения в пользу истцов в этих случаях исполнять практически невозможно.
Следующая проблема – прямое применения судами Конституции России. Как известно, в части 1 статьи 15 Конституции России установлено: Конституция имеет не только высшую юридическую силу, но и прямое действие.
К сожалению, ни в одном Кодексе или другом федеральном законе не конкретизирована конституционная норма права о прямом применении Конституции. Так, в части первой статьи 5 ТК РФ записано: «Регулирование трудовых отношений и иных непосредственно связанных с ними отношений в соответствии с Конституцией… осуществляется…». Однако судебная практика доказывает: нередко трудовые отношения регулируются различными нормативными правовыми актами не в соответствии, а в нарушение Конституции. Возникает сложнейший вопрос: как должен поступать судья в этих случаях?
В самом общем виде в части второй статьи 11 ГПК РФ записано: «суд, установив при разрешении гражданского дела, что нормативный правовой акт не соответствует нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, применяет нормы акта, имеющего наибольшую юридическую силу».
В соответствии с конституционной нормой о прямом применении Конституции представляется дискуссионной и часть восьмая статьи 5 ЖК РФ, согласно которой « В случае несоответствия норм жилищного законодательства, содержащихся в федеральных законах и иных нормативных правовых актах Российской Федерации, законах и иных нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации, нормативных правовых актах органов местного самоуправления, положениям настоящего Кодекса применяются положения Кодекса». Возникает вопрос: почему только Кодекса, а не Конституции России?
Учитывая изложенные проблемы, считаю необходимым дополнить Кодексы и другие федеральные законы нормами права, конкретизирующими конституционную норму о высшей юридической силе Конституции.
В современной судебной практике также возник вопрос о формах международного и российского права и о соотношении их между собой. На мой взгляд, это - один из важнейших и сложнейших вопросов, не разрешенный до настоящего времени в науке, Конституции России, Кодексах и других федеральных законах.
В части 4 статьи 15 Конституции России установлено только, что лишь «правила» международных договоров имеют большую юридическую силу чем «правила», предусмотренные законом.
К сожалению, как в Конституции России, так и в других нормативных правовых актах ничего не говорится о других формах международного права и о соотношении их между собой, а также о соотношении иных форм международного права с другими формами российского права.
Вместе с тем судебная практика неизбежно порождает всё новые и новые вопросы. Например, вопрос о соотношении международных договоров и Конституции России.
Так, с одной стороны, согласно части 3 статьи 32 Конституции России « Не имеют право избирать и быть избранными граждане, … содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда».
С другой стороны, 4 июля 2013 года Европейский Суд по правам человека вынес постановление по делу «Ангутов и Гладков против России», в котором признал нарушение статьи 3 Протокола №1 вследствие ограничения в российском праве избирательного права лиц, осужденных к лишению свободы по приговору суда.
В связи с изложенными теоретическими и правовыми аргументами, считаю возможным сделать несколько итоговых предложений.
Первое: необходимо в ближайшее время разработать и принять федеральные законы «О конкретизации права»; «О толковании права» и «О формах международного и национального права, реализуемых в России».
Второе и главное: необходимо разработать и принять соответствующие изменения и дополнения в Конституцию России.
