В Высшей школе урбанистики НИУ ВШЭ открылась лаборатория адвокативного планирования. Ее задача — превратить городское планирование в состязательный процесс и обеспечить все стороны независимой экспертизой. Как предполагается этого добиться и почему власти должны будут прислушиваться к публичным защитникам, в интервью новостной службе ВШЭ рассказали сотрудники лаборатории Кристина Ишханова и Павел Акимов.
Предыстория
50 лет назад в Америке в городском планировании появилось направление, которое получило название адвокативное планирование. Его главным идеологом стал Пол Давидофф (Paul Davidoff, 1930 — 1984, американский планировщик и юрист — прим.). Он отстаивал интересы тех жителей, которые на тот момент в системе принятия решений были особо незащищенными — малоимущих и обитателей этнических гетто.
В Америке это направление постепенно эволюционировало и сейчас касается не только планирования, но и социальной, культурологической работы с жителями. Сегодня в Нью-Йорке есть должность — публичный адвокат, и это одна из трех избираемых должностей в городе. Однако нужно понимать, что и общество в Америке сейчас уже другое, у него есть опыт отстаивания своих интересов, а у нас большинство людей даже не знает, какие права у них есть. Так что мы вступаем в первый этап.
Наша глобальная цель — выстраивание института адвокативного планирования, когда, с одной стороны, появляется некий пул экспертов, готовых защищать и отстаивать права людей, а с другой стороны, и среди жителей появится запрос на человекоориентированную систему принятия решений. В результате должен выстроиться баланс интересов. Нам важно превратить городское планирование в состязательный процесс. Сегодня на публичные слушания выносится один готовый проект, а могли бы выноситься два проекта от двух разных компаний — не только от той, к которой обратилась власть, но и от той, к которой обратились жители.
Мы прекрасно понимаем, что выстраивание такого института займет не два и не три года, а 5, 10, 20 лет. Это очень долгая работа и очень разноплановая.
Откуда возьмутся публичные защитники
Это отдельная история — обучение новых планировщиков. Мы надеемся тут и на нашу школу. С другой стороны, это может быть просто активный человек, который готов защищать какие-то интересы. Буквально недавно мы были на собрании, где обсуждались практики местного самоуправления, и там была женщина, председатель ЖСК, которая понимает все законы и права жильцов и выступает лидером группы жителей, защищает свой двор. Она такой типичный community organizer, организатор сообщества. В 60-е годы в Америке такие люди часто становились адвокативными планировщиками. То есть, фактически она уже почти готовый публичный защитник. Но сейчас это отдельные разрозненные случаи. А должны быть специалисты по всей России.
Власть может быть не готова слушать таких людей, но при определенных обстоятельствах ей так или иначе придется это делать
Должен ли такой публичный защитник иметь официальную должность, как общественный адвокат Нью-Йорка, — спорный вопрос. Наплодить должностей — это у нас всегда хорошо получается, но эти люди потом ничем не занимаются, их полномочия размыты, а деятельность непонятна. Нельзя однозначно сказать, что мы не видим перспектив появления такой должности, но в ближайшее время это не самая насущная потребность. В первую очередь нам нужно создать совокупность практик и проектов, из которых возникнут устойчивые отношения между разными группами в городе. Когда все заработает, можно будет обсуждать, оформлять это в нечто официальное или нет.
Кристина Ишханова
О том, почему власть должна прислушиваться к публичному защитнику
Не факт, что власть будет его слушать. Но его задача — суметь найти рычаги и аргументы, чтобы доказать власти, почему в данном случае вот здесь сделано неправильно.
Это во многом история про гражданское общество, которое существует не на бумаге, а в реальности. Власть может быть не готова слушать таких людей, но при определенных обстоятельствах ей так или иначе придется это делать. Как минимум, у этой сферы деятельности должен появиться статус, потому что сейчас это что-то аморфное — какие-то активисты, какие-то эксперты, и нет даже устойчивого слова для того, чтобы обозначить эти компетенции. И когда мы вводим в «символической», лингвистической сфере само понятие — адвокативное планирование — это уже дает старт тому, что люди начинают интересоваться этим вопросом, разбираться, какой существует опыт.
О деньгах
Если мы возьмем профессионалов в сфере городского планирования, то по крайней мере часть из них, уже состоявшихся и компетентных, говорят, что они были бы рады работать на жителей, а не на девелоперов, но тут встает вопрос финансирования их работы.
Мы попытаемся создать работающие механизмы привлечения финансирования на подобные проекты. Это можно делать разными способами. Есть краудфандинг, есть нахождение адресной помощи, спонсоры и меценаты, есть варианты, когда на какой-то территории местный бизнес, чьи интересы явно расходятся с предлагаемым властями планом, заинтересован в независимой экспертизе. Проблема в том, что культуры поддержки подобных проектов у нас нет, и это тоже одна из наших задач в рамках выстраивания коммуникаций.
Если клиент обращается к планировщику, и тот видит, что клиент не прав, его задача не слепо говорить — сейчас мы тебя защитим, а переубедить его
Вспомните историю с расширением Ленинского проспекта. То, что делали «Городские проекты», вписывается в логику адвокативного планирования. Там была независимая экспертиза. Люди скинулись на нее, собрали несколько миллионов — небывалая вещь. Эксперты сказали, что существующий проект — не самое правильное решение.
Что бы было, если бы Вучик (Вукан Вучик — американский урбанист, один из самых авторитетных в мире специалистов по транспортному планированию — прим.) вдруг пришёл к выводу, что расширение необходимо? Как минимум, он бы должен был этот вывод очень подробно обосновать. Люди же нанимали конкретного эксперта, понимая, что его мнению можно доверять. Реконструкция Ленинского проспекта, кстати, не была полностью отменена, оставили проект новой развязки на МКАД. Вот и получился консенсус.
Если клиент обращается к планировщику, и тот видит, что клиент не прав, его задача не слепо говорить — сейчас мы тебя защитим, а переубедить его.
Павел Акимов
О кейсах и справедливости
У нас сейчас пилотный период, и мы пробуем разные истории, которые уже достигли конфликта или в которых мы прогнозируем конфликт. Мы не можем браться за все случаи, с которыми к нам обращаются уже сегодня, у нас нет таких ресурсов. Но мы и не собираемся становиться таблеткой, лечащей любую болезнь, нам важно найти интересные кейсы, которые выводят на типовые проблемы по всей стране. И решив 1-2 из них в качестве примера, максимально везде представив их, мы можем сократить ряд вопросов к себе.
Сейчас мы заинтересовались проектом в парке Дружба. Там есть поляна, на которой жители проводили время, занимались спортом, гуляли, устраивали пикники. И внезапно пол-поляны раскопали и сказали: здесь будет футбольное поле и спортивная школа. Жителей это возмутило — у них забрали часть места для отдыха — и они начали протестовать. Устроили лагерь, жили в палатках. В итоге стройка пока так и не началась. Они обратились к нам за советом.
Справедливость — это базовое понятие, которое формирует нашу миссию и нашу работу
Оказалось, что есть проект планировки, утвержденный в 2005 году, согласно которому на этой поляне действительно должно быть футбольное поле. Жители говорят, что они об этом ничего не знали, публичных слушаний не было. В управе говорят — было информирование, а публичных слушаний, по мнению, московской администрации и не должно было быть (Градостроительный кодекс Москвы утвердили только в 2008 году). В общем, там много разных нюансов и противоречий, в которых мы пытаемся разобраться.
У этой истории есть два измерения: одно правовое, а другое — житейская логика, и она не менее важна. Даже если с правовой точки зрения там все окажется гладко, то в ситуации, когда с момента проведения правовых процедур проходит 10 лет и вдруг начинается строительство, здравый смысл говорит — конечно, люди будут недовольны. Здесь встает вопрос справедливости. Справедливость — это базовое понятие, которое формирует нашу миссию и нашу работу. Справедливость выражается в первую очередь через сбалансированность системы принятия решений, сбалансированность интересов в городе, в районе.
И второй наш кейс — исследование публичных слушаний, которые сегодня не имеют того веса, который должны иметь. Это главный инструмент вовлечения жителей в систему принятия решений, и без него мы обойтись не можем. Мы уже собираем рабочую группу, которая могла бы провести исследования, чтобы понять все возможные проблемы, почему этот институт так плохо работает. В декабре планируем провести круглый стол.
О компромиссах
Какие еще направления деятельности нашей лаборатории возможны? Например, есть какой-то запрос на измения от власти. Мы можем в этой ситуации помочь сделать программу развития или разработать законопроект. Это достаточно очевидный тип кейса.
А есть истории, когда налицо конфликт, но решение не очевидно. Например, когда в Лондоне вводили платный въезд в центр, проблема заключалась в том, что было понятно, для чего это сделано, но местный бизнес стал от этого нести убытки: маленьким грузовикам, которые доставляли, например, товары в магазины, стало крайне невыгодно это делать. И это вопрос не поддержки какой-то из сторон, а тонкой калибровки решений.
Наконец, еще один тип ситуаций — когда еще ничего не произошло, но принят какой-то документ, готовится реформа, и мы понимаем, что это повлечет за собой огромное количество конфликтов, потому что не все продуманно. Мы будем на раннем этапе поднимать тему и пытаться разрешить конфликт в зачаточном состоянии.
Наша задача — каждый раз находить компромисс. У нас часто все — и те, кто сверху, и те, кто снизу — грешат непримиримостью. Порой она оправдана, но далеко не всегда люди понимают, что в городе есть разные группы интересов. Нужно понимать, что выгоднее жить в мире внутри одного большого города, чем в постоянных конфликтах.
Беседовала Наталья Коныгина
