Я поступила в институт в 1995 году. Тогда я хотела стать иконописцем. С иконой первый раз столкнулась не в храме и не в музее, а в квартире верующей православной семьи, с которой познакомилась за год до поступления в институт. В той семье было два иконописца, и я видела процесс создания иконы. В тот же год я узнала о Свято-Тихоновском – тогда еще институте, а не университете, и попросила знакомых дать мне навыки иконописания. Пользуясь ими, я сделала несколько работ и параллельно сама нарисовала несколько эскизных рисунков. И отправилась поступать в институт.
Собеседование проходило в основном здании института около Николо-Кузнецкого храма. Обстановка мне казалась торжественной, светлой, дружелюбной и волнующей. На собеседовании я показала свои скромные труды. Отец Александр Салтыков, который проводил собеседование, отверг мои основные работы, на которые я рассчитывала, и похвалил эскизы: они были совершенно детскими, непрофессиональными, а отец Александр сказал, что они трогательны. Я была тронута таким неформальным отношением к своим скромным рисункам. В результате собеседования я не была допущена к экзаменам на специальность «Иконопись» и получила совет поступить на специальность «Искусствовед, историк искусства». Мне предстояло новое собеседование.
Я очень много читала и смотрела, но в те времена Третьяковская галерея была закрыта, и мои знании были почерпнуты из альбомов и книг. На собеседовании мне показали массу полотен русских и зарубежных художников, я назвала массу имен, но многие перепутала, например, называла русских портретистов, но, когда мне показывали Рокотова, я называла Боровиковского и т. д. Отец Александр решил не подавать вида и похвалил меня за то, что много знаю. Конечно, комиссия поставила не очень высокий бал. Но за счет других хорошо сданных экзаменов я поступила в институт и была очень рада, что оказалась в стенах православного вуза.
Сейчас, вспоминая первые годы, проведенные в институте, понимаю, что мне хотелось прикоснуться к Церкви, и церковное искусство, думалось мне, наиболее полно откроет то, чем живет Церковь: при этом мне хотелось прикоснуться к церковной истории через зрительные образы.
Непринужденная обстановка в стенах института, в том числе на лекциях, располагала к учению. Помню, как отец Александр проводил для нас, будущих искусствоведов, лекции по древнерусскому искусству в очень поздний час, поскольку не хватало помещений, и мы отпрашивались только тогда, когда знали, что вот-вот уйдет последний автобус. Помню, как с большим волнением кто-то из студентов подавал голос, чтобы спросить о чем-то нашего уважаемого декана. Он не просто рассказывал историю, а всякий раз показывал свое отношение к тому или иному памятнику культуры – и это запомнилось.
Заботами отца Александра Салтыкова обучение было не просто достойным – оно было богатым, можно сказать, роскошным. На факультете появлялись новые предметы, которые делали широким кругозор будущего историка искусства. У нас было много предметов, которые дополняли основное обучение, например, помимо «Истории искусств» у нас были «Ризничное дело», «Музейное дело» и даже «Палеография». Занятий у нас, иконоведов, было очень много. Но у меня как-то сразу составилось представление о важности и нужности любого предмета, и оно впоследствии подтвердилось.
Очень хорошо, неформально преподавалась палеография: на лекциях мы научились читать тексты XIV–XVIII веков. Впоследствии в моей работе эти навыки очень пригодились. После окончания Свято-Тихоновского института я стала работать в Российском государственном архиве древних актов. Еще больше умение читать документы пригодилось в работе на должности старшего научного сотрудника в государственном музее-заповеднике «Зарайский Кремль», для которого я обрабатываю документы XIV века. Не меньше пригодился предмет «Ризничное дело». На протяжении последних лет я описала внутреннее убранство нескольких храмов Московской епархии в статьях, опубликованных в «Московских епархиальных ведомостях». Помню, как я себя ощущала в последние недели учебы, покидая стены института: не было привычной ностальгии, которая свойственна мне во всех почти случаях, зато было ощущение полноты. Если говорить формально, опыт и знания, полученные в стенах института, не просто пригодились в будущей работе, а стали ее основой.
Выпускница кафедры истории и теории христианского искусства 2001 года Жанна Александровна Курбатова (Тарасьян), старший научный сотрудник Государственного музея-заповедника «Зарайский Кремль»
